С одной стороны, мы имеем возможность выбирать:
- людей в высшие структуры государственной власти, способных представлять наши интересы;
- области профессиональной специализации;
- людей, с которыми можно связать свой жизненный путь в брачных или дружеских отношениях;
- ценностно-мировоззренческие ориентиры религиозного, морально-нравственного, эстетического, научно-философского свойства;
- возможность идентифицировать себя с теми или иными культурно-цивилизационными и национальными макросоциальными общностями, субкультурными и микросоциальными группами, а может, даже не осуществлять таких идентификаций, по крайней мере, не связывать их со своей уникальной сущностью и экзистенциальным смыслом ее бытия, равно, как и вообще, не ставить для себя вопроса об этих идентификациях, сущности и смысле.
В то же время, мы сталкиваемся с тем, что:
- властные структуры комплектуются командами людей, претворяющих декларируемый главой государства политико-идеологический курс таким образом, что все из вверенных им областей общественной жизни движутся не в развивающемся, а наоборот, в деградирующем русле;
- области профессиональной деятельности, спектр их выбора определяются жесткими рамками, которые задаются обслуживанием сферы потребления, и в конце концов, замыкают смысл профессиональной деятельности на обеспечение доступа к потребительским благам.
Причем, такой формат унифицируется, распространяясь с материальной сферы жизни общества на духовно-культурную сферу. Соответственно, степень означенного доступа начинает становиться мерилом:
- межличностных отношений и самоидентификации, – задавая реальную (vs. риторически декларируемую) шкалу в понимании личностного достоинства человека и интереса к нему, что фактически определяет реальную включенность человека в социальные связи и отношения, независимо от его собственных социально-культурных и личностных самоидентификаций, связанных с ними представлений, убеждений и проч.;
- мировоззренческого горизонта, – когда ценности той или иной религиозной, научно-философской, морально-нравственной или эстетической традиции, вопреки ее собственным смыслам и логике, рассматриваются на предмет возможности их усвоить и применить в своей жизненной практике или становятся некой занимательной безделицей, предметом некого квазиэстетического восприятия, способного в той или иной степени впечатлиться и озвучить эту свою способность с той или иной степенью "продвинутости".
Двусмысленность ситуации заключается, таком образом, в том, что при наличии выбора, задается формат, заведомо сужающий его сферу, – вплоть до того, что он, по сути, нивелируется.
Экзистенциально-метафизическая суть этого обмана в том, что выбор не удостоверяется относительно того, ради чего он осуществляется – СМЫСЛА. Бытийно-исторического смысла, который никогда не тождествен:
- социально-государственному устройству и легитимирующему его политико-идеологическому проекту, которые либо консолидируют и мобилизуют народ во реализацию этого смысла, либо становятся паразитарным инструментом, уничтожающим самое возможность консолидации и мобилизации народа в этом направлении;
- означаемым, которые вкладываются в понятия, составляющие то или иное мировоззрение, и которые либо схватывают и представляют смысл той или иной культурной среды и эпохи, либо подменяют его суррогатами,
- твоим собственным точкам зрения, представлениям, убеждениям, желаниям, намерениям, словом, всему тому, что неотъемлемо составляет твою идентичность и определяет индивидуальные черты твоего душевно-телесного естества, – ибо все это
либо задействуется тобой как материал и инструмент реализации смысла, или точнее, той его грани, которая наиболее непосредственно затрагивает твою жизненную ситуацию и твой жизненный путь, являясь возможностью, исключительно от тебя зависящей и никому не препоручаемой, а тем самым, обращенной к твоему духовно-личностному потенциалу,
либо становится материалом и инструментом в реализации вышеупомянутого паразитарного/демонтажного использования социально-государственного механизма и применения в связи с этим мировоззренческих суррогатов.
Если коротко резюмировать, при этом, зафиксировав возможность преодоления двусмысленности современной ситуации, соответственно, интеллектуального и жизненно-практического
упреждения ложных отождествлений бытийно-исторического смысла,
проведения соразмерных ему идентификаций в социально-государственном, ценностно-мировоззренческом и духовно-личностном измерениях его реализации,
и сопутствующих различий (в соответствии с обозначенными "либо"),
если попытаться схватить все это многосложно и многословно представленное задание, и тем самым емко обозначить полемический нерв нашей ситуации и её фундаментальный вызов, то всё это кристаллизуется в виде контр-позиции двух элементов:
Подчеркнем, что здесь не противопоставляются некие "гедонистический" и "аскетический" образы жизни, т.к. это было бы уже представление о неких частных мировоззренческих позициях. Скорее, здесь, прибегая к математической метафоре, следует говорить об экстремуме возможностей, каждая из которых обозначает именно полемос, происходящий в средоточии нашего существования.
Ибо расслабление, как интеллектуально, политически, мировоззренчески безучастное отношение к жизни, даже если оно принесет биологический и социальный комфорт, лишь в большей мере подвергает тому страданию, которое связано с утратой смысла жизни и которое не может быть исцелено каким бы то ни было материальным и социальным благополучием. Напряжение же, удостоверяя смысл, во реализацию которого осуществляется выбор, и высвобождая нас для этой реализации в конкретных поступках и ситуациях, способно принести то подлинное удовольствие, которое мы получаем, утоляя «одну, но пламенную страсть» – возможность быть причастными ПОЛНОТЕ ЖИЗНИ.
